«Если не опомнимся, пошлет на нас Господь иноземных учителей, чтобы привели нас в чувство… Выходит, что и мы на пути революции. Это не пустые слова, но дело, утверждаемое голосом Церкви. Ведайте, что Бог поругаем не бывает».
«Зло растет, зловерие и неверие поднимают голову,… Что ж, сидеть сложа руки? Нет! Молчащее пастырство – что за пастырство? Нужны жаркие книги, защитительные против всех злостей. Следует нарядить писак и обязать их писать… Надо свободу замыслов пресечь… Неверие объявить государственным преступлением. Материальные воззрения запретить под страхом смертной казни!».
«Следует наказать нас: пошли хулы на Бога и дела Его гласные. Некто писала мне, что в какой-то газете «Свет» № 89 напечатаны хулы на Божию Матерь. Матерь Божия отвратилась от нас; ради Ее и Сын Божий, а Его ради Бог Отец и Дух Божий. Кто же за нас, когда Бог против нас? — Увы!»
«Как развратился Запад? Сам себя развратил: стали вместо Евангелия учиться у язычников и перенимать у них обычаи — и развратились. То же будет и у нас: начали мы учиться у отпадшего от Христа Господа Запада, и перенесли в себя дух его, кончится тем, что, подобно ему, отшатнемся от истинного христианства. Но во всем этом ничего нет необходимо определяющего на дело свободы: захотим, и прогоним западную тьму; не захотим, и погрузимся, конечно в нее».
«В школьное воспитание допущены нехристианские начала, которые портят юношество; в общество вошли нехристианские обычаи, которые развращают его по выходе из школы. И не дивно, что, если по слову Божию и всегда мало избранных, то в наше время оказывается их еще меньше: таков уж дух века – противохристианский! Что дальше будет?
Если не изменят у нас образ воспитания и обычаев общества, то будет все больше и больше слабеть истинное христианство, а наконец, и совсем кончится; останется только имя христианское, а духа христианского не будет. Всех преисполнит дух мира».
«Всякая страсть идол. И всякое пристрастие к чему-либо, хоть и не грешному, тоже на идолослужебной части находится… Присматривайтесь и не щадите. Чревонеистовство самый безобразный идол…»
«Того и гляди, вера наша совсем испарится - епископы и попы всюду спят….».
«Себя пожаление идет заодно с самоугодием и вообще с самолюбием и есть корень всех послаблений, опущений, равнодушия и беспечности. Слыхали вы фразу: живущий в нас грех? — Вот он-то и есть саможаление, со свитою его. Если будете поблажать ему хоть иногда, то это всегда будет как параличом разбивать всякое предшествовавшими трудами стяжанное добро».
«Кто затыкает ухо свое от вопля бедного, тот и сам будет вопить, - и не будет услышан» (Прит. 21,13). А мы часто дивимся отчего Бог не слушает молитв наших? Оттого что бывали, верно, случаи, когда мы затыкали уши свои от речей, которыми умаливал нас нуждающийся».
«Мы видим на земле ожесточенных во зле; такими же они могут остаться и вне земли, а потом и навсегда. Когда придет всему конец - а ему прийти неизбежно,- куда девать этих ожесточившихся во зле?»
«Борьба со страстями обща всем… и длится всю жизнь. Самая жаркая борьба занимает средину жизни духовной. Начинается вместе с обращением души к Богу и разгорается… Потом стихает…».
«Человек, истинно верующий, не должен колебаться в выборе между верой и отчизной. Вера должна взять вверх, а отчизна должна быть принесена в жертву уже потому, что всякое государство земное есть явление преходящее, а душа моя и душа ближнего моего вечны, и Церковь тоже вечна. Жила Церковь долго без России, и если Россия станет недостойна, – Вечная Церковь найдёт себе новых и лучших сынов».
«Монашество все сильнее отклоняется от своего пути. Однако Диаволу и такое искушённое и ослеплённое монашество не нравится, ибо пробуждает ростки совести. Монашеством держится весь мир. Когда монашества не станет, тогда грянет Страшный суд, тогда не все, кто в миру погибнут, но никто в монастырях не спасётся, ибо тайное монашество будет угоднее Бога, чем явное, но лживое».
«Дух миролюбцев еще ведом: это - дух самости, гордыни, интересанства, всестороннего наслаждения и чувственности. Но приложение этого духа, закон и правила мира так шатки, неопределенны, изменчивы, что никто не может поручиться, чтобы завтра в мире не начали считать недобродетельным того, чем ныне восхищаются.
Обычаи мира текут, как вода, и правила его для одежды, речей, встреч, соотношений, стоянья, сиденья, вообще касательно всего непостоянны, как движение воздуха: ныне так, а завтра не весть откуда налетит мода и все переворотит. Мир есть сцена, на которой сатана издевается над бедным человечеством, заставляя его вертеться по мановению своему, подобно обезьянам или куклам в балаганах, заставляя его считать чем-то ценным, важным, существенно необходимым то, что само по себе мелочно, ничтожно, пусто.
И все заняты этим, все - и малые, и большие, не исключая и тех, которые и по происхождению, и по воспитанию, и по положению своему в свете могли бы, кажется, свое время и труды употреблять на что-нибудь лучшее, чем все эти призраки».
